Иркутянка уже два года пытается привлечь к ответственности бизнесмена, заразившего ее ВИЧ

О своем положительном ВИЧ-статусе 34-летняя женщина узнала в марте 2016 года. У Елены поднялась температура, которая держалась несколько дней и не сбивалась никакими средствами.

Любимый человек ее оставил, хотя до этого он, казалось, не чаял души в девушке. Елена поселилась в квартире Алексея (имя изменено)  — солидного бизнесмена, владельца нескольких транспортных фирм, помогла открыть ему ещё одно юридическое лицо.

«Мы вместе занимались домом и работой, которая стала для нас общей. Мы обсуждали то, какими у нас с ним будут дети. Планов было много, на долгую совместную жизнь. По крайней мере, с моей стороны. Он поддерживал все мои идеи и, как сам рассказывал, полностью их разделял. У нас было много общих интересов. Мне и в голову не могло прийти, что у такого взрослого солидного мужчины слова могут расходиться с делом», — рассказывает Елена.

Иркутянке поставили диагноз «острая ВИЧ-инфекция». Из-за особенностей организма Елены болезнь, которая развивается обычно от нескольких месяцев до нескольких лет, проявилась спустя считанные недели.

Алексей отключил телефон, удалился из соцсетей, предварительно попросив Елену больше ему никогда не звонить.

Из-за резко ухудшающегося здоровья Елена устроилась работать в Центр СПИД в надежде, что это поможет ей встать ближе к началу очереди на терапию.

По словам Елены, в полиции сначала не хотели принимать заявление на молодого человека, сославшись на отсутствие твёрдых доказательств (не было совместного видео, снятого в момент сексуального контакта, или показаний свидетелей их близости).

Однако в итоге заявление было принято. Алексей сначала говорил, что не знаком с заявительницей, потом — что у него не было с Еленой интимной связи.

Но совместная фотография в его квартире, в постели в пижаме, которую он удалил с телефона Елены и которую ей потом помогли восстановить её друзья, поставила под сомнение его показания.

Елену уверяли, что уголовное дело передадут в суд ещё до Нового года. Однако зимние праздники прошли. Несколько раз она слышала, что необходимы ещё экспертизы, писала четыре ходатайства об ознакомлении её с материалами уголовного дела и о проведении нескольких проверок. За всё это время, как утверждает потерпевшая, она не получила от правоохранительных органов ни одного внятного ответа на свои запросы.

По мнению правозащитника Святослава Хроменкова, представляющего интересы заявительницы, обычно на практике такие обвинения трудно доказуемы. Но не в этот раз. Центр СПИД провёл для Елены редкий генетический анализ. Тип вируса, с которым ходит девушка, оказался очень распространённым в Иркутске, но проведя дополнительное детальное исследование на 60 образцах, сотрудники лаборатории обнаружили, что подтип вируса совпал только у двух проб — потерпевшей и обвиняемого.

Последний, к слову, состоял на учёте уже более 10 лет, терапию не принимал, однако, по словам иркутянки, «забыл» предупредить её об этом вовремя.

«Среди моих знакомых нашлись давние друзья детства Алексея, — говорит Елена. — Одна женщина рассказала, как ломала ему руку, когда узнала, что он колется героином, чтобы выбить эту дурь из головы. Его родителям сообщать об этом она не стала, поскольку они у него были довольно серьёзными: мама — известный в городе адвокат, позднее переехавшая в Санкт-Петербург и продолжившая там успешную карьеру, дед имел отношение к компетентным органам».

Материалы проведённой в Центре СПИД экспертизы вызвали сомнения у дознавателя, поскольку, во-первых, государственная медицинская организация с одной из лучших в стране молекулярно-биологических лабораторией, «не имеет лицензии на проведение судмедэкспертизы», а во-вторых, работая там, «заявительница могла повлиять на её результаты».

Работники Центра же утверждают, что весь анализ проводится в автоматическом режиме без возможности человеческого фактора.

Со слов ведущего это дело сотрудника полиции, пробы необходимо направить на дополнительное арбитражное исследование в другой регион.

За последний год правоохранительные органы трижды приостанавливали дело, ссылаясь, в том числе, на недостаточность доказательной базы.

По информации пресс-службы ГУ МВД России по Иркутской области, опыт в успешном ведении подобных уголовных дел, закончившихся приговорами, в регионе есть.

В 2017 году дознаватели расследовали ещё четыре подобных случая в Братске, в Ангарске, в Усть-Удинском и Усть-Илимском районах. По двум из них уже оглашены приговоры. Процессы длились по несколько месяцев.

«Почти двухлетнее разбирательство — это явное нарушение разумных сроков судопроизводства по определению Европейской конвенции по правам человека, — считает адвокат Святослав Хроменков. — Если бы его затягивали ещё один год, то дело можно было бы просто закрыть ввиду истечения срока давности».

На днях, 5 декабря 2017 года, заявление Елены суд постановил частично удовлетворить. Неудовлетворённым остался только пункт о неполучении ответа на ходатайство о признании её потерпевшей. По остальным трём пунктам заявления неправомерность действий правоохранительных органов была доказана. Сторона заявительницы надеется, что это поможет сдвинуть процесс с мёртвой точки.

Елена отмечает, что даже если Алексей получит условный срок, это послужит ему хорошим уроком.

WEACOM.RU, по материалам иркутского Центра СПИД